Вот как описал А. Франс процесс над Марией-Антуанеттой: «Они судили в лихорадочно-дремотном состоянии, вызванном переутомлением, судили, подстрекаемые извне, подчиняясь приказам свыше, под угрозами санкюлотов и «вязальщиц», толпившихся на трибунах и местах для публики, судили, основываясь на вынужденных показаниях свидетелей и бредовых обвинениях, в духоте, отравлявшей мозг, вызывавшей шум в ушах и боль в висках, застилавшей глаза кровавым туманом». И королева вслед за королем взошла на помост гильотины. Размышляя о ее злосчастной судьбе, С. Цвейг писал: «С мелодраматической внезапностью История сталкивает лбами самые далекие крайности: из пышного, великолепного королевского дворца — в жалкую, убогую тюремную камеру, с престола — на эшафот, из золоченой кареты — в телегу палача, из роскоши — в нищету». Сына короля отдали в подмастерья сапожнику; не выдержав лишений, он умер в возрасте десяти лет.
«Ненависть ко всему связанному с королевской вла стью достигла такой степени, что Конвент приказал уничтожить усыпальницы всех французских королей, находившиеся в аббатстве Сен-Дени,— писал В. П. Смирнов.— Могилы разрыли, гробы раскрыли, останки королей выбросили в мусорную яму и засыпали известью».
Восстание 31 мая — 2 июня 1793 г. привело к власти наиболее революционную группировку — якобинцев, названных так потому, что их клуб находился в бывшем монастыре святого Якоба. Революционное правительство — Комитет общественного спасения — возглавил их вождь Максимильен Робеспьер.
Революция сообщила жизни города напряженный ритм и придала ей новый смысл. Вот как описал ее В. Гюго в романе «Девяносто третий год»: «Вся жизнь протекала на людях, столы вытаскивали на улицу и обедали тут же перед дверьми; на ступеньках церковной паперти женщины щипали корпию, распевая «Марсельезу»; парк Монсо и Люксембургский сад стали плацем, где новобранцев обучали воинским артикулам; на каждом перекрестке работали оружейные мастерские, здесь изготовляли ружья, и прохожие восхищенно хлопали в ладоши; одно было у всех на устах: „Терпение. Мы делаем революцию"».
Якобинцы установили твердые цены на продовольствие и предметы первой необходимости, выступили против спекулянтов и скупщиков. Они избрали тактику массового революционного террора. «Кресло для подсудимого заменили большим помостом, на котором могло поместиться пятьдесят человек: теперь судили только целыми партиями. Общественный обвинитель соединял в одно дело и обвинял как сообщников людей, которые нередко встречались в первый раз в Трибунале»,— писал об этом времени А. Франс.
