Историческая область Турень (Турен) со столицей в городе Туре находилась на юго-западе Парижского бассейна. С 941 г. ее считали отдельным графством, но позднее, в 1040 г., она перешла во владение графов Анжуйских, а затем Плантагенетов. В 1204 г., при Филиппе-Августе, Турень стал королевским доменом (личным владением), а в 1360 г.— герцогством. В 1584 г. Турень окончательно присоединился к Франции. Эпоха величия Берри и Турени продолжалась четыре века, с 1450 по 1850 г.
Турень издавна прозвали житницей Франции. Вот какую прозаическую картину этих мест набросал Лёврон: «Долины Берри и Турени, до крайности плоские, перегороженные изгородями, с рощицами и жилыми постройками, которые лишают перспективу четкости, выглядят невыразительно. Но ухоженность лесов и полей говорит о кропотливом труде целых поколений крестьян».
По-иному, восторженно и любовно, описал Турень романтик А. де Виньи: «Знаком ли вам край, который прозвали садом Франции, край, где так легко дышится среди зеленеющих равнин, орошаемых полноводной рекой? Если вам доводилось путешествовать летней порой по прекрасной Турени, вы долгое время с восторгом следовали по берегу тихой Луары и не могли решить — какому из ее берегов отдать предпочтение, чтобы там забыться вдали от людей возле любимого существа. Когда едешь вдоль медлительных желтых вод прекрасной реки, невозможно оторвать взгляд от очаровательных уголков, разбросанных по правому берегу. Долины со множеством уютных белых домиков, вокруг которых раскинулись перелески и холмы, то покрытые желтеющими виноградниками, то усыпанные белыми цветами вишневых садов, старинные стены, увитые молодой жимолостью, сады с кустами роз, над которыми вдруг возносится стройная башенка,— все это напоминает о тучности земли, о древности здешних построек и внушает сочувствие к труду местных предприимчивых жителей. Все пошло им на пользу; любя свой прекрасный край, единственную французскую провинцию, на которую никогда не ступала нога иноплеменного завоевателя, они, видимо, искони заботились о том, чтобы ни малейший клочок земли, ни малейшая песчинка не пропадали зря... На их смуглых лицах не видно ни холодной неподвижности жителей севера, ни излишней живости южан; в их облике, как и в их характере, есть нечто простодушное... <...> говорят они на чистейшем французском языке, не растягивая и не глотая слова; колыбель французского языка здесь, рядом с колыбелью монархии».
