Бальзак в своей «Человеческой комедии» описал не только как составляют и теряют состояния. Он одним из первых заметил, как расчет самым незаметным образом проникает и в чувства самые чистые и нематериальные. «Любят, потому что любят... Ах, нет, возражал бальзаковский герой Растиньяк, любят по весьма многим причинам».

Самому Бальзаку это было хорошо известно. Он, утверждавший, что женщины только заставляют терять до рогое для писателя время («Лучше ограничиться перепиской с ними, это формирует стиль...»), доведенный до крайности многими обстоятельствами, начал мечтать о браке, как об отдыхе.

«Но где найти жену?» — спрашивал писатель в письме к своему другу. Жену подходящую найти действительно было трудно, так как от нее он требовал «состояния, молодости, красоты и социального положения». Сам же он мог принести, кроме своего огромного таланта, «сто тысяч франков долга». Похоже, пора было отправляться в Россию, хотя Бальзак и не мог знать, что ярмаркой невест (и богатых) была Москва.

Письмо, подписанное «иностранка», пришло, однако, не из Москвы, а из Одессы, и все знают, чем закончилась эта переписка с известной теперь «иностранкой» Эвелиной Ганской, ставшей в конце концов скорее вдовой, чем женой писателя. Как известно, Бальзак венчален в Бердичеве в марте 1850 года и умер через несколько месяцев в Париже. Получить руку госпожи Ганской оказалось не так-то просто. Было много препятствий, одним из которых было твердое «нет» одной из тетушек Ганской, той самой тети Розалии, мать которой красавица княгиня Любомирская (родившаяся, кстати сказать, в Чернобыле) была обезглавлена в Париже во времена террора Великой французской революции. Да и у самой тетушки остались самые ужасные воспоминания от нескольких месяцев, проведенных в тюрьме во Франции. Поэтому было твердо сказано: «В Париж — никогда!»

Впрочем, находчивый Бальзак нашелся и здесь. «Хотите, я сделаюсь русским?» — предлагает он в письме. И мог бы, вероятно, поскольку в характере его был тот размах, который в Европе называют русским, а в России купеческим. Многие, однако, подозревали, что Бальзак любил не столько Ганскую, сколько свою любовь к ней. Но «любят, потому что любят...»

В Париже писателю часто казалось, что из окна своею дома в Пасси, ставшего теперь музеем, он опять увидит и русскую столицу, «и Неву, и Петропавловскую крепость...», но всем известно его богатое воображение...

В дом Бальзака когда-то посетители «просачивались, как вино в бутылку». Его восковая фигура находится теперь в экспозиции расположенного неподалеку Музея вина. Писатель предстает с фонарем в руке, одетым в монашескую рясу, заменяющему ему халат: он как бы крадучись спускается по черной лестнице, надо думать, спасаясь от кредиторов.