О башня Эйфеля, Всемирной выставки гигантский фейерверк...
Блещешь великолепием полярных сияний своего беспроволочного телеграфа.
Эйфелева башня — подлинный символ Парижа. Какими только любовными прозвищами ее не награждали, какие только образы не рождал ее силуэт! Она и «пастушка облаков» (Аполлинер), и «испуганный жираф» (Мак-Орлан), и «сюрреалистическая рыба, воткнутая хвостом в землю» (Клебер).
Башня, замечает Ж. Лакретель, «выросла из пыли бывшего ипподрома, на том самом месте, где столетие назад толпа поклонялась еще одному детищу механизации — Верховному Существу». Право построить ее инженер Эйфель заслужил в трудной борьбе: он выиграл конкурс, на который было представлено 700 проектов.
Башня возведена в 1889 г.; ее фундамент заложен с помощью железных кессонов, углубленных на 14 м со стороны Сены и на 9 м с другой стороны. Любопытную легенду, связанную с ней, поведал Клебер. «Самый осведомленный парижанин убедит вас, что четыре ноги башни Боникхаузена (таково подлинное имя месье Эйфеля, который, ничтоже сумняшеся, взял себе псевдоним более пригодный для своей будущей славы) покоятся в заполненных водой кессонах, а кессоны служат своего рода гидравлическими тормозами, удерживающими их огромный вес,— утверждает он.— Эта легенда родилась в начале нашего века. Весьма популярный роман, выходивший огромными тиражами, так и назывался «Водолаз Эйфелевой башни». Герой романа в силу каких-то не совсем ясных обстоятельств по ходу сюжета входит в Сену, поскольку на нем водолазный костюм, открывает таинственные ворота, долго бродит коридорами, залитыми водой, и через один из кессонов взбирается на Эйфелеву башню. Успехом этого фантастического романа является то, что парижане и по сей день верят в водяной фундамент. В этом «полом подсвечнике» (слова писателя Гюисманса) инженер Эйфель устроил себе жилье на четвертом этаже. Но на его беду, поднялся бешеный ветер, и строитель, выдержав всего только одни сутки, спустился на землю и уже никогда больше не поднимался на свое детище. С ее высоты видишь столицу, затянутую дымкой, в форме лаврового листа, где главная жилка — Сена».
Далеко не сразу парижане привыкли к виду этого сооружения: вскоре по окончании его строительства 300 видных деятелей культуры, в том числе Ги де Мопассан, Шарль Гуно, Александр Дюма-сын, подписали воззвание, в котором «бесполезная и отвратительная» башня была названа «позором Парижа». «Как черная гигантская труба, она подавляет своей варварской массой собор Парижской богоматери»,— возмущались они. «Я спрашиваю себя, что будут думать о нашем поколении, если только в ближайшее время какое-нибудь восстание не смахнет эту высокую, тощую пирамиду железных лестниц, этот гигантский уродливый скелет, основание которого как будто предназначено для мощного циклопического памятника и вместо этого завершается убогим недоноском — тощим и нелепым профилем фабричной трубы?» — сокрушался Мопассан.
Однако теперь Эйфелева башня — признанная парижанка. О ней даже складывают анекдоты. Вот один из них. Иностранец приехал в Париж, сел в такси и попросил шофера показать ему самые красивые памятники. Когда машина проезжала мимо собора Парижской богоматери, иностранец задал вопрос: «Сколько времени его строили?» — «Несколько веков»,— ответил шофер. «Мы построили бы его за пять лет»,— объявил иностранец. Когда они проезжали мимо Триумфальной арки, иностранец поинтересовался: «Сколько лет ее строили?» — «Около двадцати лет»,— ответил шофер. «А мы бы выстроили ее за два года!» — воскликнул иностранец и тут же спросил, как долго продолжалось строительство башни. «Не знаю, месье,— ответил шофер.— Когда я проезжал здесь час назад, ее еще не было».
