Приморская Шаранта протянулась вдоль океана длинной полосой дюн, пляжей и скал. В мягком климате, где растут тамариски, камелии и финиковые пальмы, море и земля находятся в нескончаемом противоборстве: дюны в постоянном движении, пляжи то сужаются, то расширяются, скалы осыпаются, болота затягивает илом.
Вот какой увидел писатель К. Эданс обычную для этих мест деревню: «Никто не пользуется дорогой на Фонтеро. А потому деревня и за сотню лет не изменилась. Ее улочки кружат возле белых домиков, там, где несут караул легионы роз. Река Сёдр... <...> течет по равнине на запад. В центре селения растет лес, который делит его надвое. Лес называют Лито. Он нолон тайн, как те сказочные леса, в которых пропадают дети. Лито, на языке охотников,— это место, где в дневные часы отдыхает волк. Посреди леса старые деревья кольцом подступают к пруду, куда приползают напиться змеи. Большая деревня... <...> располагается к югу от Лито, немного в стороне от дороги. К северу, со стороны Марена, Малая деревня с протестантской церковью, школой и мэрией. Площадь в Малой деревне имеет форму вытянутого прямоугольника, обсаженного тремя рядами лип. Над одной из меньших сторон прямоугольника возвышается мэрия, справа к ней примыкает почта, а слева — домик учителя. На противоположной стороне высится протестантская церковь, виден ее колокол и здание похоронной конторы, где хранится катафалк».
Еще до завоевания Галлии Цезарем устрицы из реки Сёдр высоко ценились в Римской империи, а во времена Возрождения их заказывали многие богатые семейства Европы. Людовик XIV не ел никаких других устриц и, опасаясь быть отравленным, отправлял для их отлова доверенных людей.
В 1870 г. одно бретонское судно, возвращаясь из Португалии, попало у берегов Ониса в шторм. Трюмы судна были полны устриц, которые вдруг позеленели. Моряки, увидев, что груз испортился, выбросили его за борт. С этого времени началось распространение в этих местах португальских устриц. В 1920-х гг. португальские устрицы стали жертвой болезни, не пощадившей и устриц Сёдра. В 1967 г.— новая эпидемия. Тогда к берегам Ониса завезли более неприхотливых и продуктивных японских устриц: за два года они становятся годными к употреблению, тогда как местные и португальские устрицы вырастают до подходящих размеров за три, а то и пять лет. Устриц разводят в наполненных морской водой садках — маленьких естественных водоемах в солончаковых болотах.
В Приморской Шаранте развита также добыча мидий. Существуют две версии, которые объясняют возникновение этого промысла. По одной их них, в XIII в. какой-то ирландский моряк потерпел крушение в узком проливе у берегов Ониса и, чтобы выжить, ловил морских птиц, натягивая на мелководье сети между забитыми в дно кольями. Вскоре он заметил, что колья облеплены крохотными мидиями. Через какое-то время мидии подросли и их можно было употреблять в пищу. По другой версии, это случилось на два века позднее, а ирландский моряк вбивал колья в морское дно с иной целью: для того чтобы отметить место крушения своего суденышка. Обнаружив, что колья обросли мидиями, он перенес их ближе к берегу; вскоре местные жители вслед за ним освоили этот промысел. Так зарождалось промышленное разведение мидий. Их урожай до сих пор собирают вручную. Чтобы достичь подходящего размера, мидиям требуется от полутора до трех лет. Полвека назад выращивали до десяти тысяч тонн мидий в год; сегодня эта цифра возросла в четыре раза, поскольку промысел распространился на все побережье к югу от Ла-Рошели и на остров Олерон.
